В первой миниатюре есть своя изюминка: рисунки детей «по мотивам» известных картин, вторая не слишком удалась, но за последнюю можно простить первым двум любые недостатки.
Во-первых, песня. Этот ласково-трагичный голос… в нем несомненная ирония сливается с самой неподдельной искренностью. «Ее мы помним с детства… а может, и не с детства… а может, и не помним, но будем вспоминать…» Она даже в детстве, как ни странно, будила в моей душе какую-то очень глубокую ностальгию. При всей шутливости песня показывает… ну, принципиальную необъективность нашего взгляда на мир, несовершенство памяти, невозможности воссоздать прошлое… я каюсь в поисках Глубокого Смысла там, где искать его глупо, но, честно, я всегда в этой песне подобное чувствовала, чисто на уровне эмоций.
Во-вторых, переосмысление басни. Обожаю переосмысления всяких хрестоматийных, затасканных до дыр историй! «Вороне где-то бог послал…» — ну все ее знают! Тут из этой басни соткали такую феерию сюрреализма, что сердце радуется. «А может, это страус злой… а может, и не злой, хе-хе-хе-хе». Орешник, оказавшийся слоном, русалка на ветвях, лиса в беге с препятствиями, бегемот, поющий «кукареку „… и все это даже с подобающей моралью. Но не с той унылой, мол, верить лести опасно… а с отвязной и очень логичной моралью по технике безопасности.
В-третьих, пластилиновая анимация. Подходящая именно сюрреалистическим произведениям — ведь именно пластилин можно бесконечно сминать, лепить что-то новое, и это не выглядит так искусственно и вымученно, как большая часть кукольных мультфильмов.
Конечно, мультфильм растащили на цитаты.“ Седло большое, ковер и телевизор…», «у вас такие перья, у вас рога такие…» Блестящая вещь, один из столпов позднесоветской культуры.
