Встреча на Эльбе (1949)

Настоящий исторический кинодокумент в жанре сатирического триллера о системе оккупационной власти на разделенной между фашистскими союзниками территории.
В фильме великолепно показано, как население европейского города, сданного колониальными службами восточным «победителям» в панической давке сбегает от «освободителей» на американский (французский) берег. А вместо уехавших, арестованных или высланных людей, радостную толпу приветствующих изображают сотрудники военно-полицейских служб в армейской и рабочей форме.
В эпизоде, где «политзаключенные» организованно покидают тюрьму под бой оконных стекол, остроумно высмеиваются гестаповские банды профсоюзных хулиганов, которые изображали жертв нацизма и узников концлагерей, освобожденных советской армией. По примеру диверсанта, взявшего себе имя убитого или не выпускаемого специалиста, чьи патенты он присвоил себе (военно-монопольной фирме) под кураторством международного промышленного Интерпола, чьими представителями являлась вся дипломатическая знать рейха, присвоившая себе имена уважаемых семей, подвергшихся террору.
Артисты виртуозно разоблачили национальные мифы и преступные махинации управляющих служб, вынуждавших жителей принимать общинно-крестовое гражданство в обмен на социальное обеспечение и возможность остаться на европейской части германско-ордынского мира. Где также царил произвол в отношении ставшего «черным» по своим правам населения и его культуры, варварски уничтожаемой (искажаемой) готической силой меча и шлема в интересах кастового доминирования оружейных кланов. По чьему заказу формировалось образование детей в обоих крылах империи, основанное на сектантских-казарменных методах воспитания, адаптированных для местных традиций. В ироничной сцене выступления советского учителя-офицера перед немецкими (прибалтийскими) школьниками на фоне огромной статуи античного легионера, прямо демонстрируется союзный центр не в ханской столице, а в скандинавской провинции, где говорят на венгерских диалектах, мало имеющих общее с настоящими европейскими языками.
В эпизоде беседы двух казаков из разных лагерей остроумно высмеивается культ имперских народов, служащих холопской основой для прусской гегемонии. А в кадрах знакомства двух военных из дружественных стран хорошо видно, как стоит на вытяжку перед белым (литовским) майором солдат-денщик в окопной каске. А настоящими сотрудниками вражеских служб являлись не вымышленные благородные офицеры из посольских миссий, а реальные полицаи-охранники, которые распоряжались в зоне своей ответственности от имени эсэсовских структур. К числу которых принадлежали монашеские ордена и клубные притоны, состоящие из угнанных славяно-арабских девиц легкого поведения, выполнявших пропагандистские и развлекательные функции для бандитских хозяев.
В сцене с участием комендантской четы, позирующей для монархического портрета разоблачается эмигрантское дворянство, разбогатевшее на грабежах и купившее себе титулы национальной элиты.
Хорошо показано, что честные профессиональные руководители, не участвовавшие в чекистско-абверовских махинациях подвергались репрессиям и заменялись на блатных фабрикантских отпрысков, умеющих только вымогать на должностях и пить в честь очередного фюрера-бургомистра.